На этой фотографии мне девять лет. На мне кирзачи 36-го размера, защитная ветровка — вот, собственно, и всё, что в 1998 году можно было достать военного детских размеров.

Сегодня какая-то непонятная волна негодования поднимается по поводу того, что детей — неважно, на праздник девятого мая или нет, наряжают в военную форму. Мол, милитаризируемся, хотим войны, романтизируем войну в детских глазах, а война — это всегда страдания, боль утраты, горе и просто ад.

Понятие о том, что война — это ад, пришло ко мне постепенно, и укрепилось в сознании годам к пятнадцати. Вообще, если это не приходит в голову в подростковом возрасте, то дело не в военной форме, тут что-то с психикой. А в девять лет у меня не было галифе и гимнастёрки, поэтому я играл партизана — у них же не всегда уставная форма, да ещё у меня был деревянный MP-40, и я представлял, что он трофейный.

Тогда в моей голове сидели образы из хороших военных фильмов: «Они сражались за родину», «Я — русский солдат», «Освобождение», «Сталинград» — их герои защищали Отчизну. И меня никто не заставлял играть «в войнушку» — у меня перед глазами был пример настоящих и вымышленных героев моей страны. Это всё шло изнутри меня, из моей собственной головы.

Конечно, я против принуждения к такому образу. Для игры или, например, новогоднего карнавала, ребёнок может и сам выбрать костюм. Да в общем и на девятое мая можно поинтересоваться — хотел бы он надеть такое. Но вы спросите — и он ответит «да», я вас уверяю. Если он смотрел вместе с вами правильные фильмы, конечно. Но как вы отнесётесь к костюму, скажем, гусара, а? Они ведь тоже воевали, и их войны были ничуть не лучше современных. А рыцаря? И они убивали и участвовали в войнах. А мушкетёра? А пирата? Витязя?

Вот уж не знаю, кто первым подкинул идею всеобщего бугурта по этому поводу, но она явно не здравая. Как по мне, тяга к военным игрушкам, автоматам, танчикам, ракетам, такая же нормальная, как и отсутствие этой тяги. Это вообще у мальчишек в крови — военные игрушки. И чем же плоха военная форма по сравнению с игрушечным танком?

Но здесь, я чувствую, логика где-то тормозит, и останавливаться только на детских костюмах.

Такие дела.

Видимо, Великая Отечественная Война будет длиться до тех пор, пока некоторые пропагандистские максимы будут обильно заселяться в политически неокрепшие умы.

Словно поле красных маков, разрастается тренд «Никогда больше», и как поляна алых гвоздик растёт море лозунгов «Сможем повторить».

До недавнего времени я считал «Никогда больше» фразой, устоявшейся после первой мировой войны – выросшей из понимания, что вина за первую мясорубку лежит одинаково на Антанте и Тройственном союзе, проявивших свои хищные империалистические интересы. Это так же подтверждается некоторыми статьями, например, здесь: https://anlazz.livejournal.com/186172.html – однако там ссылок на более достоверные источники я не нашёл. Возможно, это отнесение к ПМВ было мною почерпнуто ещё где-то – теперь уже трудно найти.

Но фраза эта несёт в себе и посыл нам, современникам – мол, никогда больше не должны повторить ужасов войн, и по отношению ко Второй Мировой Войне она появляется в 1968 году, как общий призыв еврейской нации не повторить ужасов Холокоста (https://traditio.wiki/Never_again).

Сегодня, в современной России, «Никогда больше» противопоставляется тезису «Сможем повторить». В дополнение к фразе всегда идёт бушующее пламя ненависти: что вы, мол, можете повторить? Геноцид, массовые расстрелы мирных граждан, ленинградский голод, искалеченные судьбы, руины Сталинграда и выжженные дотла деревни? Я замечу, повторение – это некая следующая итерация уже сделанного, то есть геноцид, массовые расстрелы мирных граждан, ленинградский голод, искалеченные судьбы, руины Сталинграда и выжженные дотла деревни – приписываются и нашим предкам тоже. Предкам, защитившим и отстоявшим страну в 1941-1945 годах, приписывается именно это. То есть весь ужас войны приписывается тем, кто своими руками весь этот ужас завершил.

Я скажу так, в современном контексте использование лозунга «Сможем повторить» мне тоже не нравится. Меня коробит, когда на машины лепят наклейки с этой фразой – кто-то добренько получил за неё бабок, а вы добровольно возите на своём авто сцену гомосексуального полового акта. Но безотносительно наклейки, если учесть, что повторение – это следующая итерация, то необходимо вспомнить, что совершили наши предки, наш советский народ: это советский народ освободил половину Европы, в том числе освободил узников лагерей смерти, это советский народ остановил собственный геноцид, и это советский народ задушил коричневую гадину в её собственном логове. И если фразу «никогда снова» ещё можно интерпретировать как чаянья советских людей больше никогда не воевать, что вполне здраво, то высказанная в виде «Мы никогда не должны повторять ужасов войны», переосмысливает подвиг советского народа, и вообще отнимает у него совершённый подвиг – я ещё раз повторюсь, советский народ не является причиной возникновения военного ужаса, он как раз-таки его остановил.

Надо так же знать, что фраза «Никогда больше» в том числе, используется и русскими националистами (https://traditio.wiki/Больше_никогда) – и вы должны внимательно посмотреть, во-первых, кто использует, а во-вторых, увидеть один из главных тезисов: частная собственность на средства производства, то есть пункт, благодаря которому сначала растёт капитализм, а из него – империализм, главный папа обеих мировых войн. Получается, что лозунг работает против себя самого?

Да, я не люблю фразу «Сможем повторить» – из-за её оголтелого ура-патриотизма и шапкозакидательства. Чтоб повторить, нужно уметь повторять, но я уже писал об этом: нужно хотя бы теоретически иметь подготовку, а всё что у нас сегодня есть – это любовь к Родине. «Сможем повторить», так нагло эксплуатируемая в целях получения маржи, не про ужасы войны. Она – про любовь к отчизне, о её защите. Хотя и этот тезис многими сегодня опровергается: мол, никто не нападает, а значит и говорить о защите Родины, да ещё в таком ключе – не имеет смысла. И это тоже вызывает у меня недоумение, как так – не быть готовым защитить свою страну? Да, сейчас никто не проявляет агрессию так, как в своё время это делал Гитлер, но разве не будет поздно, когда это начнётся? Ведь никто не может сказать, когда случится новая мировая бойня – то ли завтра, то ли через пятьдесят лет. Наверное, древние римляне были совсем дураки, если изрекли фразу «Хочешь мира – готовься к войне», она же «Si vis pacem, para bellum» (https://ru.wikipedia.org/wiki/Si_vis_pacem,_para_bellum). Видимо, это должно относится к чему-то другому, только не понятно к чему.

И выбирая из двух зол, выбирая между «Никогда больше» или «Сможем повторить», я выбираю «Сможем повторить», потому что, когда придёт враг, у меня не останется выбора.

И правда — почему? Вчера в каменты к моей головной записи в ЖЖ, который как известно умер, прилетело такое. И почему это — всегда анонимно? Не понимаю.

Однажды Дарта Вейдера обвинили в расизме: мол, он весь чёрный, а персонаж – отрицательный, а значит… Ну сами понимаете… Однако на свете есть и другой персонаж, облачённый в тот же цвет, но работающий на стороне добра. У него даже конь – негр…

Впрочем, чёрный конь – придумка киношников. В оригинальной повести Джонстона Маккали «Проклятие Капистрано» цвет коня не упоминается, а эффектная выходка с проставлением знака «Z» и вовсе употреблена лишь единожды.

Книга начинается хорошо, ну прямо как по учебнику: первая фраза достойна сильнейшего ужастика, и в первой же сцене мы видим драку между протагонистом и одним из плохишей. Но в остальном…

Высказать одобрение повести особливо не за что. Маккали пишет сухо, подробностей не даёт, внутрь переживаний героев не лезет, происходящее – лишь называется, по не показывается его суть. В эпизодах автор скачет по персонажам как заяц, диалоги однообразны и реплики действующих лиц не содержат ни единой отличительной особенности. Единственное достоинство текста – сюжет, да и тот весьма непрочен, так как склеен на сурике: личностная мотивации у героев повести практически отсутствует, а стержнем, на который нанизываются события, служит идеалистическое представление о супергерое, бьющимся за справедливость против жадных чиновников и тупых солдат. Хотя нет, личный мотив есть у главного героя, но до самой кульминации он скрыт, а раскрывается лишь единым абзацем в конце книги, а до этого – ни переживаний, ни чувств, ни мыслей. И если учесть, что личина Зорро и Диего Вега сливаются тоже лишь в конце, то книгу всё время пытается вытянуть слабоватая любовная линия, впрочем, весьма безуспешно.

Финал книги меня просто разочаровал. Хотя нет, я перестал очаровываться ещё после первой главы, но слить все конфликты в лужу – ещё надо суметь. За всю книгу ни Зорро, ни солдаты никого не убили – и лишь в конце таинственный герой в честной дуэли отправляет на тот свет капитана, ну а потом… Совет честных кабальеро прощает герою все выходки, а оных Зорро сумел убедить лишь парой фраз – мне бы такую силу убеждения. Все остальные, включая губернатора делают грустный okay-фейс, после чего все целуются и обнимаются, герои живут долго и счастливо.

Также заставляет недоумевать один лингвистический момент. «Zorro» — по-испански значит «лис», и, если учесть, что действие происходит в испаноговорящей Калифорнии начала девятнадцатого века, самоназвание бандита в маске должно быть им знакомо, однако все герои знают слова «зорро» и «лис» как два разных слова. Понятно, что для англоговорящей публики испанское «zorro» не равно английскому «fox», но для чего нужен этот межъязыковой твист, да в прямой речи ещё и превращающийся в разговоры о холодильниках – выяснить затруднительно.

Есть предположение, что книга ориентирована на детей и подростков, хотя я сомневаюсь, что в тысяча девятьсот девятнадцатом году литература в Соединённых Штатах как-то специализировалась в этом плане. Я не специалист, но рискну предположить, что Зорро стал предтечей всей супергеройской тематики в культуре США. Лейтмотив здесь один: герой в маске имея слабую мотивацию борется за всё плохое против всего хорошего, никто не должен знать его имя, а сам он неуловим и внешне весьма колоритен.

Читать эту книгу вряд ли стоит – рядовому читателю будет скучно, а профессионально она представляет интерес лишь в ключе «как писать не надо». Рыская по интернету был весьма удивлён, когда нашёл обложки советских изданий, некоторое время назад повесть в бумажном виде ещё можно было купить на «Озоне», однако тратить на это деньги я точно не советую. Впрочем, в электрическом виде текст доступен только бесплатно. «Зорро» — это как раз тот случай, когда любой фильм о нём, эксплуатирующий героев, но не сюжет, будет всегда интереснее литературного оригинала.

Беда!!! Собор Парижской Богоматери, тот что во Франции, в Париже, сгорел. Говорят, что не весь — даже фото прикладывают. Моя лента Фейсбука заполнена постами и репостами русскоязычных плачущих френдов. Сомнений нет: Нотр-Дам — мировая культурная ценность. Поэтому все рыдают.

А вот под Смоленском, в России, который год идёт незаконная застройка археологического комплекса Гнёздово. Исторические пласты сравнивают с землёй. В том, что Гнёздово — мировая ценность, сомневаться не приходится, там объекты материальной культуры собраны со всей Евразии. Только по Гнёздово почему-то френды не плачут. Всем пофиг.

Хотя, где Франция и где Россия. О чём это я?