Один знакомый писатель как-то сказал мне, что прочитывать тридцать книг в год – это, вообще-то просто, надо просто Ютуб меньше смотреть (шутка). Я бы и рад согласиться, тем более, что видел как некоторые прочитывают и больше – в инсте встречал цифры: тридцать шесть книг, сорок три книги. Но для меня это какие-то запредельные показатели. Когда встаёшь в половину шестого, начинаешь рабочий день в 7:45, вечер наполнен всякими делами, а отбой уже в десять вечера, то читать приходиться урывками, а иногда даже встаёт выбор: либо пишешь, либо читаешь. Тем не менее, за прошлый год я осилил тринадцать романов – все отзывы на них я выкладывал в блоге, но кроме этого ещё были два рассказа, для одного из которых я послужил бета-ридером, одна неизданная повесть, и канва для мюзикла. В результате по совокупному объёму я таки не приблизился к 2018 году – а там к одиннадцати прочитанным романам прибавлялись ещё пять романов для литсеминара.

Однако в этом году случились у меня также и недочитанные произведения, которые я вроде бы и начал, да потом бросил – попросту говоря, ниасилил. Вот они:

1) «Гиперион», Дэн Симмонс.

Произведение почему-то показалось мне скучным. Происходящее как-то не зацепило, а структура в виде «С кем я вчера бухал? Почему я лечу на другую планету?» для меня как для читателя оказалось проигрышной.

2) «Метро 2033», Дмитрий Глуховский.

Глуховский меня удивил со знаком минус. Роман объёмен как не в себя. Электронная читалка показала мне шестьсот страниц в файле, но дойдя до сотой, завязки я так и не увидел. Кроме прочего автор пишет натурально как Толстой: к дьяволу точки, да здравствуют запятые! А если учесть, что Глуховский ещё и политически безграмотен, то в некоторых моментах хочется взять миксер и высверлить себе глаза. Люди, рухнув в каменный век, ожидаемого делятся на кланы, но вот борьба некоторых кланов с империализмом, вызывает грустную усмешку.  Дмитрию хоть бы лекции по истмату послушать, прежде чем писать о войне красных с некрасными. В общем, Глуховского – обнять и плакать.

3) «В дебрях Даль-Гея», Юрий Тупицын

Этот роман почти земляка  я хотел прочитать давно. И приступив к нему – разочаровался сильно. Да, советскому человеку нужно было что-такое, какой-то острый сюжет, где капиталистическую зверюгу рвут на куски. Но роман откровенно слаб – и логикой, и разговорами персонажей, и их общим описанием. Ну, в общем, не судьба.

4) «Соблазнитель», Збигнев Ненацкий.

Уже не помню, где я узнал об этой книге – но мне обещали лютый разврат и море секса. Однако в первых трёх главах не нашёл я не того, ни другого. Зато есть длиннющие описания каких-то второстепенных героев, огромные философские диалоги с репликами на целую страницу. Единственное,  что было хорошо в этой книге, это фраза: «Должен вам признаться, что по натуре я человек довольно тривиальный, люблю немного посквернословить, с удовольствием разглядываю цветные фотографии раздетых женщин, пошлепываю жену по заду и, если случится какая-нибудь неприятность, ругаюсь не хуже нашего кузнеца». Повествование ведётся от лица протагониста, но он как будто описал меня.

5) «Подвиг тридцатой батареи», Павел Мусьяков.

При всём уважении к защитникам Севастополя, города, в каком я имел честь побывать, книга оставила странные впечатления. Стиль скачет от документального к художественному, но в первом нет ссылок на документы, а во втором диалоги как будто откуда-то скопированы и выглядят неестественно. Очень тяжело читать – пришлось бросить.

6) «Фулгрим», Грэм Макнилл.

Роман по «Вахе-40 000». На русском языке не издавался, но любительско-пиратский перевод имеется. Посоветовал любитель Вахи, сказал, что сам начинал с него. Ну и я начал. Сам я, конечно, не фанат Вахи, и боялся, что вообще не осилю из-за обилия специфических терминов, но на поверку это оказалась обычная космическая опера и незнакомых дефиниций там было минимум – но и те узнавались из контекста. Но вот главный герой, товарищ Фулгрим, вовсе не в фокусе текста – и это за первые четыре главы, а общий пафос происходящего и вовсе оттолкнул. Короче говоря, не смог.

7) «Запрещённый Сталин», Людо Мартенс.

В общем-то, не такой уж и запрещённый.  Книга предназначена для импортного читателя, а посему, если вы читали хотя бы одну книгу, написанную по-русски, то ничего нового для себя не откроете. Кроме того, приведённые документы здесь даны в обратном переводе, что вовсе могло исказить их смысл. Либо не читать, либо в оригинале.

8) «Игра Эндера», Орсон Скотт Кард.

Любителям фантастики нравится, а мне что-то не очень. Совершенно непонятно, каким образом навыки социализации в коллективе, отобранном искусственно, распределились так же, как и в обычном школьном коллективе. Кроме того унылое описание игр, с непонятными просадками текстур и какой-то отрешённой логикой сделало своё дело – и я бросил.

Катя Майорова, «Кир»

Я читаю всё, что движется, а что не движется – толкаю. К самиздату я отношусь вполне лояльно, да и к любовным романам тоже. Но более всего я испытываю восторг от хорошей литературы – выдержанной структурно и стилистически, чего, к сожалению, про эту книгу сказать нельзя. Тем не менее «Кир» с продолжением – подумать только! – собрал более тысячи продаж, и это только на бумаге, а значит смотреть на автора и его произведения нужно с большим пристрастием.

Так получилось, что второй год подряд в декабре мне попадается любовный роман, при этом – плохой любовный роман. Да, он конечно выстрадан. Но у первых книг всегда такая участь: они выстраданы, но всегда – категорически ужасны. Этой участи не избежал никто, и «Кир» –тоже.

Структурно, конечно, придраться не к чему. Есть две сюжетных линии, одна влияет на другую, хоть и заканчивается раньше, чем книга, к концу главы приобретают больший накал и имеют миникульминации, причём некоторые – с открытым финалом, что заставляет читать дальше. Но это – не самое сложное в литературе. Если есть способности к созданию художественных текстов, то это умение приходит к большинству авторов быстрее всего, тем более, когда приём используется всеми произведениями, от игр до книг, понять его не составляет труда. И да, первой сценой весьма неплохо задана интрига, она хоть и подана выдержкой из будущего, что у меня самого вызывает сомнения, но заставляет ждать выхода из создавшейся ситуации, а значит – читать роман.

Но вот с мелкой техникой Катя подкачала. Персонажи – все! – разговаривают одинаково. Стиль речи не зависит ни от возраста, ни от имущественного положения, ни от мировоззрения, ни от чего бы то ни было. Мало того, стиль прямой речи похож на авторский, а последний в свою очередь очень похож на разговорный. Чего только стоит фраза «…намутить приглосы». Я, конечно, понимаю, что нужно быть ближе к аудитории, но в авторской речи должно быть больше литературности, по крайней мере необходимо избегать бытовых штампов, повторов, аллитераций и, хотя бы, следить за смысловым употреблением глаголов («Я потянулась к трубке, чтобы позвонить, телефон зазвонил раньше меня…»). Но всё литературное мастерство сконцентрировано в двух весьма красноречивых фразах: «Поезда и вправду были крутые. Типа наших «Сапсанов», только круче». Конечно, я не призываю растекаться мыслью по древу, как авторы золотого века, информативность не должна страдать в угоду метафоричности, но метафора как толика специй даёт пикантности любому тексту. И да, я конечно, понимаю, что в двадцать лет стиль речи у современных людей может быть и не выработан – это вообще бич современности: засилье неинформативных междометий, унификация обозначения эмоций и бедный лексикон. Но где же авторские атрибуции с обозначением жестов? Их исчезающе мало. Зато в диалогах много служебных фраз, которые, естественно, мы употребляем в разговоре, но в тексте они не дают информации и абсолютно не двигают сюжет. А ещё тут какое-то громадное количество разговоров о холодильниках, которые вполне удачно могли бы заменяться авторским текстом.

В романе вообще много не двигающих сюжет элементов. Очень много описаний одежды, интерьеров. Да, согласен, это должно создать антураж, тем более, что героиня произведения работает с одеждой, а её профессиональная деформация должна влиять и на авторский текст, но стилистически это подано настолько безграмотно, что иногда походит на шершавый язык полицейского протокола. И да, здесь тоже наблюдается чрезмерное количество описываемых мелочей, не влияющих ни на антураж, ни на сюжет. В итоге в голове, я конечно, рисую картинку, но картинка не имеет глубины. Весь текст написан от первого лица, но чувства, эмоции – лишь называются, а не описываются. Окружающие обстоятельства – называются, а не описываются. Действия – называются, а не описываются. Стоит ещё упомянуть непонятную игру с кавычками – имена собственные где-то заключаются в кавычки, а где-то нет, это при том, что брэнды упоминаются без всяких экивоков. С английским в книге тоже беда. Реплики – переводятся в сносках, а эпиграфы – нет. Хотя во фразах употребляется какой-то упрощённый инглиш, и это сюжетно оправданно, даже я со своим «Мутко-едишын» не лазил в сноски, а вот о чём эпиграфы – я до сих пор не знаю. А ещё непонятно, для какой цели закавыченная прямая речь выделяется ещё и курсивом – его там чрезмерно много, настолько, что в этом я тоже не уловил смысла.

Тут, кстати, необходимо упомянуть, что с книгой работал редактор. Так вот, товарищ Виноградова, вам – профессиональный неуд и презрение.

Но вернёмся к целевой аудитории – именно с ней Катя обходится снисходительно, как будто смотрит на неё несколько пренебрежительно. Протагонистка (слава феминитивам!) – держит сайт по продаже одежды, но целевая аудитория характеризуется небрежным «для нищебродов, которые любят напокупать качественных подделок за небольшие деньги». Пренебрежение переносится и на действия персонажей. В самом деле, они перенастраивают сайт на новый товар и на новую аудиторию. Но возникает ощущение, что они играют в бизнес, а не занимаются бизнесом. Такие слова как, «таргет», «seo», «smm» – похоже, ничего не говорят юным стартаперам. А ведь в эти слова наверняка вложены какие-то средства. ЦА, они конечно, поменяют, но по старым ссылкам, выдаче в поисковике и ещё действующим рекламам будут приходить осколки старой ЦА – это неминуемо вызовет отказы, а значит может вызвать просадки и по новым ключам, снижение показателей яндексовой и гугловской пузомерки. И да, кто компенсирует вложенные средства в цифровой маркетинг, по которым уже не приходят клиенты? Я, конечно, не прожжённый сеошник, но кое-что понимаю, и игра с сайтом выглядит какой-то наивной – это вообще к вопросу о том, что иногда книгу читают люди, разбирающиеся в вопросе.

О персонажах надо упомянуть отдельно. Триада главных героев напоминает не взрослых людей, а каких-то подростков в период гормонального бунта – во всяком случае об этом говорит их психически неуравновешенное поведение. На действия персонажей не влияет ни возраст, ни пережитый опыт, ни имущественное положение, ни элементарная логика. Вот – Женя устраивает ревнульки-обижульки на ровном месте. А вот – Денис рассказывает: «Я чувствую себя подонком, что оставил тебя в Москве и поехал в Париж…». Как-то совершенно не упоминается, точнее упоминается, но из этого не делается выводов, что поездка в Париж – поездка за хорошей работой, а это – обеспечение будущей семьи, ведь серьёзные отношения кончаются ею, не правда ли? Но не в этом ключе мыслят и родители Жени: «Этот мальчик уехал от тебя на год и делает тебе предложение по скайпу. Мне кажется, что это неуважение с его стороны…». Конечно, всем приятно, когда предложение делается коленопреклонённо, на мосту, на фоне водопада, и всяческими красивыми фразами, но жизнь, знаете ли, совсем из другого состоит. Хотя Жениных родителей я понимаю, если б они знали, какой зехер он устроил по великой пьянке – это вместо логичного разговора с объектом любви, они категорически были против свадьбы и никогда бы с ним не общались. И какой вывод делают персонажи? «Капец, и всё из-за этих проклятых суданцев»! Катя, ты серьёзно? То есть белая горячка тут не причём? Хотя о чём я говорю, эмоциональный интеллект нынче не в моде… Но парочку влюблённых перещеголял могучий Кир. Обычно тридцатилетние мужчины, с двумя браками за плечами и «зэпэ» в миллион двести тысяч рублей в месяц знают себе цену – но двадцатилетняя ссыкуха френдзонит его по полной программе. И этот товарищ тоже ведёт себя как псих: напивается, и проходит на весь подъезд орать о своей любви и долбиться башкой в запертую дверь. Тут, кстати, следует упомянуть одну совсем не сексистскую фразу: «Но, в конце концов, я же не мужчина, мне сложно засунуть свои чувства себе в одно место, ну или просто подрочить в душе, и тем самым «отпустить ситуацию». Мало того, что мужские эмоции обесцениваются одним махом, от чего у меня бомбит так, что я улетаю в космос, но так и логики в этом никакой: почему же тогда Кир не идёт «быстро мыть под душем» ©, а таранит головой чужие двери? Ну и финальная выходка, когда Кир присылает бывшей возлюбленной своё хоум-видео, она, конечно, в его духе. Но зачем Жене эмоционально не зрелые мужчины – для меня остаётся загадкой. Конечно, тогда романа бы не было, но выбор для персонажей положения в обществе никак не соотносится с их поведением. Говорят, что у некоторых мужчин женщины-персонажи – это скульптуры с алебастровыми бёдрами, так вот у Кати, мужчины – это скульптуры с алебастровыми скулами. Впрочем, в «Кире» все персонажи алебастровые – ни за кем нет подноготной, хотя бы малюсенькой предыстории, да и разговаривают все одинаково – но да, я об этом уже говорил.

В тексте отовсюду торчат уши автора. Скажу так: писать на основе собственных переживаний – нормально. В конце концов писатели лучше всего пишут о том, что знают сами. Но информационно «Кир» повторяет Катин блог, а это нивелирует волшебство художественного текста, я бы даже сказал – обесценивает. Я написал очень много, но напоследок, будучи уверенным, что Катя-таки прочтёт до конца, скажу вот ещё что. Да, я пока тоже не снискал литературной славы, а значит мой отзыв могут и не принять всерьёз, но мимо категорических нестыковок и непрофессионализма я пройти не могу. Говорят так: «писать плохо – не плохо, плохо – не учиться писать хорошо». И я, хоть и придерживаюсь лозунга «Читай как дилетант», кровь из глаз сдержать не могу. Единственное, что я могу тут посоветовать – это литсеминар при петербургской фантассамблее. Вот там, в отличие от «CWS» действительно учат писать, да и стоит это почти в семь раз дешевле.

Всем остальным желаю хороших книг!

Его называют новым Максимом Горьким, но я не буду столь громок. Да, он пишет великолепно, и Горький несомненно гордился был своим земляком-литератором. Но зачем нам второй кто-то? Прилепин – есть Прилепин, он сам по себе.

Он пишет так, как, наверное, мало кто сейчас, хотя каждый пятый – писатель. Он – громадина стиля и кузнец метафор, он невероятно точно прописывает каждую деталь, от чего картина в голове рисуется совершенно точно и без всяких недомолвок. Прилепин, как сегодня говорят, умеет в характер, в психологию персонажа, ловит едва заметные штрихи в облике и поведении, от чего каждый из них становится объёмен с первого появления и остаётся таким до последних строк.

В этой книге, как не трудно догадаться, Захар вывел своих соратников, соратников на тот момент – нацболов. Они легко угадываются по всем внешним признакам, разве что называются по-другому. Главный герой, похоже, образ собирательный, хотя чрезмерно живой – в нём вообще угадывается суть настроений молодёжи того периода, молодёжи, не желающей работать и жить в этой системе, но весьма желающей справедливости, и от того мечущейся из огня да в полымя. В Матвее весьма неиллюзорно вырисовывается Эдуард Лимонов – и по внешности (короткое незастёгнутое пальто, серые пальцы), и по манере разговора. В Олеге, кажется, Прилепин частью изобразил самого себя. Так же автор, что мне особо понравилось, как нельзя точно даёт определение русскому либерализму: «…идея стяжательства и ростовщичества, замешанная с пресловутой свободой выбора, от которой, впрочем, вы легко отказываетесь во имя сохранения, так сказать, экономической составляющей либеральной идеи».

Но и нацбольшевизм здесь очевиден, и очевиден как есть в жизни. Они хотят социализма, но хотят для одной нации, понимая её в мелкобуржуазном смысле. Протагонист говорит об этом в открытую: «Мне, Лёва, предельно ясно, что мы – красно-коричневая партия». И в этом они проигрывают, потому что национал-социализм, какой бы он ни был, в большей степени социализм, или в большей степени национализм, национализмом остаётся. Социализм для единственной нации оборачивается трагедией, всегда. И здесь, когда партия не даёт ничего кроме лозунга, никаких экономических требований, она проигрывает. В начале романа есть момент, когда однорукий ветеран афганской войны спрашивает: что вы можете мне предложить? Вот – яркий момент, момент истины для «Союз спасения»: они для народа или ради лозунга? Но то ли посчитав его неграмотным, то ли сами не зная, что ответить, «союзники» игнорируют его. И в этом – вся суть.

Роман закономерно и ожидаемо заканчивается трагедией. Кульминация, в которой писатель ещё раз проявил себя мастером, обнажает кровавые противоречия современного жизнеустройства. Льётся кровь, но противоречия не разрешаются.

Потому что национализм, каким бы он не был, лишь усугубляет их.

А вы бы хотели жить вечно, или того хуже – вечно воевать? Знаете ли, когда объявят воинскую повинность, вас не спросят – потому что вас призовут, наденут на вас консервную банку и отправят за тридевять световых земель – защищать непонятно что и воевать непонятно с кем.

Да, такова реальность романа «Бесконечная война». Книга – страшная, это вам не какой-то ужастик, где натужившись, писатели рождают карикатурные страхи. Книги про войну всегда страшны по-настоящему, потому что происходящее – рядом и всегда с возможностью воплощения в реальность, даже если это книга фантастическая.

Вообще, война у Холдемана, хоть и страшная, но довольно странная. Растянутая на тысячу земных лет, ради уничтожения противника, который даже не известно – виноват ли? Да и непонятно – как осуществлять оперативное руководство из ставки, если конечный пункт будет достигнут через триста лет, а столкновения крейсеров происходят на таких скоростях, что в реальности битва длиться десятилетиями. Автор пишет, что войны требовала земная экономика, но в реальности капитализма война – это средство достижения новых рынков сбыта или территорий с ресурсами, а с такими технологиями описанная война – это просто выброс денег, которые, как известно, всегда можно положить себе в карман, а потом с великим удовольствием протанцевать.

Кроме прочего, Холдеман весьма скуп на эмоции, зато весьма подробен в технических деталях и подробных описаниях битв, отчего чтение становится быстрым, но никакого послевкусия не остаётся. У книги есть продолжение, но на него как-то не тянет, а космической оперой, видимо, я пресытился достаточно хорошо.

В общем, лёгкого чтения вам, если решите осилить этот роман!

Наша страна неуклонно катиться к фашизму – это закономерный и конечный этап развития любой капиталистической страны. И явным отголоском коричневых тенденций в нашем социуме являются книги, остро эту проблему обозначающие. «Выбраковка» – одна из таких.

Собственно, этого слова – «фашизм» – Дивов нисколько не пугается. Он сначала косвенно даёт обозначение политического строя, описанного в книге, через реплики героев, употребляющих термины «фашизм» и «гестапо» в уничижительно-оскорбительном ключе, а в конце романа, ничуть не стесняясь, употребляет его в тексте от автора. Не знаю, насколько Дивов владеет истматом, но политсистема описана весьма близко к димитровскому определению фашизма. Конечно, автор не избежал клюквы, зачем-то насовав аллюзий к СССР – вместо Советского Союза у него Славянский Союз, вместо ГУЛАГ – ГУЛАК, и мне хочется задать ему вопрос: а самому-то не противно? Каждый раз, когда я вижу подобные вещи, хочется вымыть руки по самые плечи и больше не прикасаться к тексту, но история Пэ Гусева была уж весьма интересна. Наверное, Дивов по недомыслию, или в силу пропитанности антисоветской пропагандой, ставит знак тождества между социализмом и фашизмом, бросая тень на krovavye bolsheviks, но бытие определяет сознание – и вот уже шовинистический призыв «у нерусских не покупаем» становится не просто политическим лозунгом, а методом конкурентной борьбы: я просто напомню, что в описанном мире средства производства остаются в частных руках.

Протагонист тут, конечно, весьма интересный. Почему-то в голове рисуется внешность, похожая на самого Дивова. Видимо, это от того, что ничего другого я у Олега Игоревича просто не читал. Но в попытке дать герою подноготную автор явно переборщил – тут сразу не одна, а четыре подноготных, и пойди узнай, которую из них протагонист придумал для красного словца, а которая – правдивая. В выбраковку товарищей по оружию верится слабо. Конфликт у бомже-стойбища, мне кажется, притянут за уши – вы же всё равно собрались их браковать, так в чём проблема? Почему вы не можете замять инцидент с употреблением веществ? Это же ваш товарищ, почему вы его бракуете? Абсолютная честность? Да ладно… Отсюда – и конфликт на дороге со вторым ведомым тоже весьма неубедителен. Или выбраковка основана только на выстрелах из шприцемётов? Тогда почему не забракованным остался Валюшок? А в конце ещё выясняется, что история Павла Птицына – тоже выдумка, с большой долей вероятности. В общем, пока герой находится «здесь» – он смотрится хорошо, как только начинаются воспоминания – полный швах.

Да и по структуре остались вопросы. «Выбраковка» – это книга в книге, но какую цель преследует данный способ представления информации, я так и не уловил. Это некоторым образом отсылает к «1984», где английский автор приводит громадину технического текста после завершения романа. Уж не знаю, специально или просто так получилось, но, как и у Оруэлла, это смотрится весьма притянуто. Но там Дивов полностью расписывается в своей предвзятости к большевикам, уверяя что в тридцатых они предали идеи коммунизма – и поди угадай, согласен ли Дивов с неизвестным фашистским автором или Дивов пишет так нарочно, но я склонен согласится с первым вариантом. Ну, а штурм Кремля силами центрального отделения АСБ выглядит как большой рояль, но только не в кустах, а на Красной площади. Олег Игоревич, вы серьёзно? Да и спасение Пэ в самый последний момент в лучших традициях Боллливуда тоже вызывает сомнения. Собственно, а зачем Пэ нужен был заговорщикам? Узнать, кто автор «птички»? А какой в этом практический смысл? И что, у граждан, пленивших Гусева, не было доступа к «сывороткам правды»? Ну, по мелочи ещё можно упомянуть множество «разговоров о холодильниках», которыми Дивов изрядно снабдил Гусева в первой половине романа, когда Пэ объяснял Валюшку основы мироустройства – возникает ощущение, что Валюшок словно с луны свалился, и до этого жил не в Москве, а якутской деревне на крайнем севере.

Но, несмотря на все недостатки, роман читается весьма хорошо и выглядит весьма увлекательным. На самом деле, многие из явлений, описанных в романе, или сбудутся, или уже сбылись – взять хотя бы сигаретные пачки с устрашающими картинками. Я бы поставил эту книгу в один ряд с «Черным знаменем» Казакова – в обоих романах торжество воинствующего фашизма предстаёт не сказочкой, а вполне себе обыденностью, которую мы с вами вряд ли сможем рассмотреть за бытовухой, когда пылесосим квартиру или готовим ужин. Но если в «Чёрном знамени» перед нами стоит альтернатива коммунизму, причём не абстрактная, а вполне реальная – ведь национализм уже тогда был одной из главных идей в «белой» среде, то в «Выбраковке» мы видим даже не будущее, мы видим настоящее.

«Выбраковку» читать стоит. Чтобы понять куда мы идём.

Вы вполне можете не знать, кто такой товарищ Артём – «в миру» Фёдор Сергеев, и вы вполне можете не знать, что после гибели тов. Артёма его сына, Артёма Фёдоровича Сергеева, воспитывал Иосиф Сталин. Но вы вполне можете прочитать эту книгу, составленную из интервью с Артёмом Фёдоровичем.

Книга была написана и издана незадолго до смерти Сергеева, в две тысячи шестом году. Прочитать её стоит хотя бы для того, чтоб раз и развеять в своей голове нелицеприятные мифы о Сталине. Вождь – если для вас уместно такое имя – предстаёт в нём не как тиран, которым он никогда не был, а как человек. В первую очередь – ответственный, глубоко эрудированный руководитель с развитой логикой и природным даром к пониманию человеческой психологии. Но в тоже время он предстаёт в этой книге и как человек – скромный и не притязательный в быту, со своими слабостями и чертами характера.

Книга будет интересна всем, кто любит историю, а не клюквенные мифы. Конечно, она не может являться доказательством чего-либо, так как любые воспоминания есть нарратив, но в «Беседах» много упоминаний об имевших место исторических фактах, а их, как известно, всегда можно проверить. В общем, книгу однозначно рекомендую – в ней ни толики пропаганды, только скромная правда о великом человеке.

Война забирает всех без разбора, а после себя оставляет искалеченные души. Война христиан-ортодоксов с исламистами – как мясорубка душ, в которой одним предстоит стать пушечным мясом, а другим – настоящими мужчинами.

«Ангел бездны» — ещё одна книга, в которой апокалипсис – явление повседневное и обыденное. Ад позиционной войны, ужасы репрессивного аппарата без всякого социализма, разгул бандитизма, и подпольная экономика, работающая на удовлетворение человеческих похотей – всё это прямо здесь и сейчас, укрыто завесой праведности, которую только тронь – и сразу завоняет свальным грехом власть- и деньгоимущих, оргиями праведников, и послышится свист пуль малолетних бандитов-подонков.

В центре внимания – многолетняя позиционная война, затянувшаяся до предела, проложившая свой фронт по восточной Европе от Чёрного до Балтийского моря. С востока прут орды исламистов, с запада их сдерживают орды – да, именно орды – христианских праведников. Война, где казусом белли послужило одиннадцатое сентября две тысячи первого года. Но кому война, а кому и мать родная: мало того, что с войны открыто имеет маржу США («Меня прислали сюда, чтобы продать вакуумные бомбы и прочие взрывчатые вещества легионам архангела Михаила», «Ваш престол, Жан де ла Валетта, пляшет под дудку Пентагона»), так ещё и чёрная экономика стрижёт купоны во всю: и организацией секс-вечеринок для бедных и для богатых, и вывозом мусульман на сторону исламистов, и просто приторговывая продовольствием и бензинчиком из-под полы. Бордаж не стесняясь обличает капитализм в развязывании войн («…короче, мы вернёмся к старым добрым истокам капитализма», «…бездарей, которые, сидя в своём Брюсселе…пировали на наши бабки»), но не даёт способов перехода на новую ступень развития.

В крупной технике Бордаж хорош. В романе – две сюжетных линии, одна полностью посвящена протагонистам, у второй главных героев нет. Точнее даже не так, у неё нет единых главных героев – вторая линия состоит из глав-рассказов, причём главный герой предыдущей главы для следующей является второстепенным. В кульминации, как и положено, линии сходятся в одной временной и пространственной точке.

Но вот в мелкой технике автор как-то подкачал. Он то выдаст бесподобнейшую метафору, от которой ты весь содрогаешься профессиональной завистью, то просто распишется в собственном писательском бессилии («Вся эта милая компания источала не поддающиеся описанию запахи»). Да и персонажи разговаривают одинаково – слава богу, это хоть похоже на разговоры людей, а не на цитаты из энциклопедии. К этому я бы ещё добавил огромное количество роялей в кустах, которые сыплются на героев как манна небесная, да порой они и сами выкаблучивают такое, что становятся ролями для самих себя. Но тем не менее героям хочется сопереживать, потому что один из них – пацан с бушующими гормонами, бьющийся о невидимую стену эротического бойкота – кто из нас не был в том возрасте? А второй протагонист – весьма сексапильная нимфетка, которая дразнит пацана что есть мочи. А ещё автор строит повествование так, что первый неотделим от второго, и когда герои добиваются своего: один становится мужчиной – во всех смыслах – пройдя через смерть, погони, драки, и потерю девственности среди чужих надгробий и неотёсанных гробов, а вторая героиня погибает у него на глазах, хочется стереть себе память и прочитать роман ещё раз.

Надо так же отметить, что роман снабжён множеством физиологических подробностей, описаниями без стеснения, а также большим набором половых извращений, от «party bear» с инвалидами до инцестов различного рода – видимо Бордаж тот ещё эротоман, даже больший, чем ваш покорный слуга. Как и положено, книга снабжена табличкой «18+», но мы-то с вами знаем, что именно это и привлекает особ, которым восемнадцати ещё нет.

В общем, книга хоть и не шедевр, но весьма увлекательна, а людям, багровеющим в душе – тем более. Роман, несмотря на объём, держит от начала и до самого конца, и даже – что бывает очень редко, тянет прочитать его заново.

Ну, что такое постапокалиптика – мы все с вами знаем. А вот как живётся людям внутри самого апокалипсиса? Об этом книг мало. И как живётся людям в мире где апокалипсис случается каждые двадцать лет? Что делать, если твоя жизнь – это постоянная гонка на выживание? Марина и Сергей Дьяченко отвечают на этот вопрос, придумывая уникальный мир с незаезженной темой.

Единственное, чего я так и не понял: имеем ли мы дело с альтернативной Землёй, где апокалипсисы случаются каждые двадцать лет начиная с древности, или это прогресс настолько затормозился, что более тысячи лет мир топчется на техническом уровне конца двадцатого века? Почему я задаю себе этот вопрос? Да всё с тех же позиций исторического материализма. В книге, как я понял, главенствует капитализм с большими социальными гарантиями, но даже в таком варианте он не способен на мобилизационный рывок, тем более каждый двадцать лет. Ну и выборы в книге обставлены так, как они происходят именно в буржуазной среде: с большой театрализованной избирательной кампанией, на которую требуются немалые деньги. В этих случаях всегда следует задать вопрос: за чей счёт банкет? И неужели у отставного генерала есть такие бабки? И неужели Стужа действительно сократит условленное время, даже пренебрегая покровителями, оплатившими победу на выборах? Уж они-то должны попасть в списки в первую очередь. Почему об этом не догадался никто, даже такой прозорливый Рысюк?

Если уж касаться самого установленного времени, то я так понимаю, никто не доказал достаточности временного промежутка для входа в ворота для всех людей. Теория Зарудного оказалось лишь гипотезой без подтверждения? Если так, то само по себе установленное время – жесточайшая необходимость, без которой многоразовые мобилизационные рывки невозможны. Да, следует признать: при капитализме в стадии империализма, уже несущем внутри себя огромную социальную несправедливость, установленное время будет ещё больше разжигать социальную вражду. И если мы действительно имеем дело с застопорившемся на тысячу лет прогрессе, то неужели всю эту тысячу лет люди будут терпеть эксплуатацию хозяев средств производства? Но даже и в этом случае, если теория Зарудного окажется неверной, без установленного времени не обойтись.

Но книга полна не только социальным устройством. «Армагед-дом» – это роман о людях. И любую книгу нужно всегда писать о людях, даже фантастику – ради бластеров и звездолётов она будет хороша лишь неофитам. Что и говорить: Дьяченко смогли описать подростковую любовь ни разу не употребив искомое слово на букву «Л»… Да и дело не только в любви: меткими, ёмкими фразами, точными, но не энциклопедическими определениями, они детально прорисовывают картину мироустройства, взаимоотношений, личностей героев, их характеров, и даже – широкими мазками – почти готовый синдром Иокасты у главной героини. Погружение в книгу было практическим полным, с «тридэ»-эффектом: морские сцены я читал как раз на пляже, и в то же время, в силу некоторых причин, испытывал те же чувства, что и Ярослав Зарудный. Ну и порадовал, конечно, писатель Великов, в чьей фамилии мне хочется поставить ударение на первый слог – а ведь я сам, чего греха таить, испытываю весьма нежные чувства к тому виду транспорта, который заставляет так сделать.

Большего об этой книге сказать вряд ли можно. Её просто надо прочитать – и насладиться мастерством авторов, описавших мир, где конец света – такая же обыденность, как обед, ужин или делёжка власти финансовыми кланами.

Собственно, современных героев нет – об этом и речь.

Все герои умерли давно – когда в их подростковый мир хлынула культурная глобализованная масса. Даже не так… Масскульт современности – с её акцентом на бесконечное потребление, с обилием наркоты, выпивки и табака. И Венеция, этот образчик старой, классической культуры для таких персонажей выглядит как «гнилой писсуар» – это тонкая метафора не сразу бросается в глаза, её надо понять, проанализировать. Стремления к великому попраны окурками джойнтов, дорожками кокаина, бутылками алкоголя, желанием пожрать, укрыться потеплее, да тиснуть люстру из муранского стекла.

Лимонов – классный метафорист. Вот сталкиваются: старушка Европа, вроде бы и молодящаяся, но уже с отвисшими грудями, женщина не первой свежести, с букетом аутоиммунных заболеваний, прокуренная, пронюханная, пропитая; молодость Латинской Америки, с её напыщенным желанием казаться мачо, но всегда – без гроша в кармане; строгая лаконичность и прагматичность США – и всё это замешивается на вечном празднике беззаботности, прожигании денег и вечном сексе втроём. Удовольствие ради удовольствия.

Лимонов – классный стилист. Он может точной и неожиданной метафорой дать картину, показать обстоятельства эпизода. Там, где иному писателю потребуется абзац или два, Эдуард Вениаминович использует одно предложение. Но иногда он увлекается, особенно это чувствуется в постельных сценах, когда метафоры изобилуют вместо действия, текст становится приторным, а сцена – несколько смешной. Здесь он прибегает к ненормативной лексике, впрочем, не так уж часто, чтоб текст казался отвратительным, но всё же портит первоначальное впечатление. Однако это не сильный минус.

И смерть здесь – не только метафора, но и прямое указание на обстоятельства. Смерть – как лаконичный итог всего…