Этот роман я ждал два года – больше, чем все остальные читатели, так как я имел честь ознакомиться с первой книгой ещё в черновике – в августе две тысячи восемнадцатого года. Смею утверждать, что первой книгой, даже в неотшлифованном варианте, Яна высоко задрала планку качества. И я ждал, что вторая книга будет не хуже, во всяком случае – такой же. Но – в этой книге очень много «но», некоторые вещи меня удивили чрезвычайно. И да, Яна, если ты читаешь эту заметку, прошу извинить: я старался быть искренним и подробным.
Начну я, пожалуй, с большого количества стилистических огрехов, представленных в основном избыточными уточнениями и аллитерациями. Рядовой читатель, конечно, такое пропустит. Как говорил один мой знакомый: «Обычному читателю язык до лампочки», а вот человек, с «литературостроением» знакомый будет цепляться глазом почти на каждой странице. Да ещё к этому прибавляются самоповторы – когда Яна из раза в раз использует одни и те же метафоры: вроде бы удачные и звонкие, но теряющие свою ценность при многократном употреблении. Долго останавливаться на этом не буду, отмечу лишь, что Яна – филолог, да к тому же прошедший семинар писательского мастерства, и допущенные огрехи при таком образования выглядят странно. Есть предположение, что горели сроки, и про вычитку пришлось забыть.
Но вопросы, на самом деле, на этом не заканчиваются. Первое, что осталось непонятным – антураж стимпанка. По большому счёту, антураж может быть любой и тут я не волен диктовать автору – любых героев можно поместить в любую обстановку, и выбор пара как технологической доминанты можно оправдать: Красный город, сиречь Москва, достаточно удалён от основных месторождений нефти и газа. Но вот только каким образом фокальные персонажи, увидев автомобиль, понимают, что он на пару? При достаточном развитии техники, а события происходят в будущем, внешний вид, габариты и дизайн паровых автомобилей не должны отличаться от автомобилей «нефтяной» эпохи – и это уже наблюдалось в первой половине двадцатого века, когда паровые двигатели, достигшие своего технологического потолка, отмирали, но не уступали бензиновым по дизайну, габаритам и скорости. Скорее, персонажей удивит само наличие автомобилей. Что ж, если говорить о технике, то здесь, вероятно, автор не совсем в теме, или намеренно оставил себя несведущим – ради антуража. Но антураж – это не только декорации, это соответствие декораций – времени, и отрыв антуража от своего времени это один из провалов книги.
Второй момент – это экономика Красного города. Как я понял – по второстепенным признакам, ибо прямых указаний в книге нет – общественно-экономической формацией в городе является капитализм. Например, об этом говорит наличие мелких торговцев. Скажу вот что. В условиях ограниченности ресурсов и в условиях технологической катастрофы, уничтожившей общественную надстройку, экономику может спасти только коллективизм, а коллективизм в экономике – это социализм. То есть общественно-экономический уклад, когда прибавочный продукт реализуется не в виде прибыли, и не оседает в карманах владельцев средств производства, а наполняет общественные фонды потребления, что стимулирует население производить ещё больше товарно-материальных ценностей. Но автор просто не знает об этом, ибо политэкономию, хотя бы поверхностно, сегодня не знает почти никто. Поэтому Яна, за незнанием прочего, рисует в тексте то, что видит вокруг, а вокруг себя она видит капитализм. И даже если Сандр определяет частную собственность на средства производства как единственно возможную в экономике парадигму, восстановление города на первых парах возможно только на социалистических началах.
Кстати, в этой связи очень хотелось бы понять, каким образом жители внешнего кольца стимулируются для производства продовольствия – ведь именно этим они занимаются? Внешнее кольцо не имеет стен и при наличии лишь внеэкономического принуждения, не получая техники для обработки угодий – ни за деньги, ни за бесплатно – они могут встать и уйти. Кстати, в этой связи и поведение цыганского табора, кажется очень странным: зачем они движутся через внешнее кольцо – ведь они не извлекают из этого никаких плюсов: они отдают дань стражам, доставляют Каю и Артёма в Красный город и всё.
Да, если уж мы заговорили про табор, то хотел бы остановиться вот на чём: цыгане – это и сегодня достаточно патриархальное общество. И женщина не может быть главной в таком обществе, даже если у неё умер муж – в этом случае главой табора должен быть старший сын. А тут ещё и одна из воинов табора – женщина по имени Лея. Грешным делом, я тут подумал, что это сразу две отсылки – к принцессе Лее из «Звёздных войн» и Бриенне Тарт из «Игры Престолов», хотя… Быть может это всего лишь плод моего воображения. Я могу предположить, что реверансы в сторону феминизма обусловлены личными убеждениями автора, но и тут конфликт эпохи: если для общества важно увеличение человеческой популяции, а оно как раз чрезвычайно важно в условиях катастрофы, женщина будет как минимум лишена части некоторых общественных нагрузок. Единственно, я могу понять зачем Сандру женщины-пилоты дирижаблей. Это как минимум красиво, ну и потом, он же мужчина, ну, вы понимаете, о чём я…
И да, если говорить о пасхалках. Является ли имя Каиного дедушки – Анатолий Левандовский – отсылкой? Сперва я подумал, что это отсылка к Роберту Левандовскому, но с миром футбола Яна вряд ли знакома, поэтому во вторую очередь я предположил реального Анатолия Левандовского – советского и российского писателя и историка. Хотя, Яна Летт могла вполне поступить – уже чувствуете каламбур? – как Ян Флеминг и взять имя персонажа с ближайшей книги на полке.
Отсылка, в которой я точно уверен – это отсылка к Пастернаку и его знаменитому стихотворению «Зимняя ночь». Ночь, правда, получилась в романе осеняя, но набор образов – метель за окном, свеча на столе, тени сплетённых рук – всё это однозначно указывает на указанное произведение, а во-вторых, даёт понять: Кая и Ган познали вкус плотской любви, но почему же хотя бы для Каи это не оборачивается бурей эмоций и впечатлений?
И да, маска Севера – это отсылка к Роршаху из «Хранителей»?
Персонажи и сюжет тоже не остались без вопросов.
Тут, пожалуй, начну с Артёма. Артём меняется очень медленно. Попадая в общество, где его уважают как равного, и даже более того – уважение проявляет даже глава города-государства, он весьма долго тащит за собой страх перед более маскулинными людьми и эмоциональную незрелость. И Сандр очень правильно делает ему замечание: в Артёме слишком много Зелёного – и тут слово «зелёный» играет не только как топоним.
Сандр – вроде бы антагонист. Но за что его не любить? Я вообще не нашёл хоть чего-то, за что персонажи вступают с ним в конфронтацию. Сандр, возглавив город, наладил экономику, обеспечил народ трудом – за который, как известно, платят, и он не даёт обесчеловечиваться в некотором смысле. Он должен быть плохим просто потому, что должен, но это, к сожалению, так не работает. Скажу честно, до самого конца я болел именно за Сандра, поскольку его поступки как минимум логичны. Все остальные противостоят ему лишь на основе зыбких предположений. Ган – лопочет что-то эфемерное о каких-то мнимых планах. Кая – не любит Сандра, так как ей не понравилось в его кабинете. Марта – подозревает, что он повинен в гибели её бабушки, но прямых доказательств у неё нет, только предположения, а на резонные замечания Каи, что бабушка и коллеги могли умереть от старости, от нарушения техники безопасности, от случайных побочных эффектов исследований – Марта не реагирует и продолжает настаивать на своём. Почему Кая ей верит – решительно непонятно. Да, Сандр неприятен ей как человек – на основе первичных органолептических впечатлений, но существенных поводов для противостояния я не вижу. К тому же Кая выглядит для Марты как рояль в кустах – появляется внезапно и сразу же становится похожей на фотографию, которую когда-то бабушка Марты показывала своей внучке. Уже на данном этапе можно было принять Марту за сумасшедшую, впрочем, я – как читатель – именно это и сделал. И именно поэтому поход Каи в глубины лаборатории выглядит очень странным.
Ну, лаборатория – это отдельная тема. Режимный объект, который охраняется, хуже служебного помещения магазина: достаточно пару раз прикинуться знакомой одного из работников – и уже никто не будет проявлять бдительности в отношении человека. Если учесть, что́ Сандр представляет из себя на самом деле, и ка́к он настроил службу разведки в виде «топтунов», то почему в святая святых его замыслов – в лаборатории – проходной двор? Почему на секретных ярусах нет дополнительных постов охраны? Почему ключи от секретных этажей не хранятся на постах охраны, не выдаются под запись и есть возможность их умыкнуть и сделать дубликат? Почему двери не опечатываются на нитку и пластилин? Почему лестница на секретные этажи не сквозная, и попасть на следующий можно лишь пройдя предыдущий? А если сотруднику нет доступа на один из секретных ярусов? И наконец: почему Кая не догадалась, что девушка из силовой клетки – из прорехи? Ведь она лично видела – и была при этом не одна – как на пути в Северный город из прорехи вывалился человек. Но ни Ган – потом, ни Кая – сейчас, не догадываются об этом, не проскальзывает даже тень подобной мысли.
Продолжая тему режимных объектов, хочется так же упомянуть и гостиницу в Красном дворце – там вообще отсутствуют пропуска как явление, можно назваться кем угодно, и пройти куда угодно. Почему-то горничные не знают фронт работы, а орудия труда не хранятся в быстром доступе, и их нужно выдавать отдельно на каждый день, а номера комнат – зачем-то указывать деревянными табличками. Я понимаю, зачем это нужно автору: чтоб привести Каю куда нужно и дать ей сориентироваться в незнакомой обстановке. Но это ситуация с точки зрения человека, имеющего опыт работы хотя бы на одном предприятии, выглядит очень странной. Да и вообще: то, как Кая попадает в гостиницу – это здоровенный рояль в кустах: предметы, обстоятельства и люди всегда попадаются те, какие нужно и в тот момент когда нужно. И даже крыльцо, до сих пор не починенное, хотя бы и для горничных, и заменённое на штабель из ящиков – выглядит очень странно.
Ну и кульминация тоже выглядит весьма неправдоподобной и слабой. Вместо побега из Красного города толпа чуваков загоняет себя в угол и вваливается на секретный этаж, потом как знатные криптологи отгадывают код от двери, а дальше к ним добавляется ещё Сандр с толпой охраны и гражданкой Стерх, хотя какую сюжетную нагрузку она играет в этом эпизоде – решительно непонятно: вычеркни её из эпизода и ничего не изменится. Это, кстати, можно сказать и о Марте: в какой-то момент Яна Летт пишет: «….Марту пришлось отпустить» — и это выглядит весьма удивительно, т.к. Марта увидела больше, чем ей положено, а через шестнадцать страниц о ней вспоминают – и Сандр наваливается на неё всей массой. И неправдоподобность происходит, на мой взгляд из-за перегрузки сцены деталями, которая происходит от перегрузки героями: каждый должен что-то делать, и делать быстро, от чего читательское внимание мечется по тексту, про некоторых персонажей забывают, а Тоша и Саша вообще действуют как единое целое. В сцене, где схлестнуться должны двое, максимум – трое, сначала действуют шесть персонажей, потом восемь. С массовкой – не менее шестнадцати, если учитывать стражей. А потом ещё прибавляется Артём.
Но нельзя сказать, что в романе всё плохо. Как обычно, про хорошее нельзя сказать много, потому что оно и так хорошее. Но за исключением сильно затянутой дуги характера Артёма, психология персонажей показана хорошо, именно на ней строится часть сюжета. Любовный треугольник превращается в многоугольник, от чего персонажи мечутся из огня да в полымя, и он не разрешается в кульминации – что даёт нам задел на третью часть. Ну и в самой концовке есть пару сюжетных твистов, оказавшихся внезапными даже для меня, от чего персонажи оказываются «зависшими над пропастью» – и это тоже заставляет ждать третью часть.
Резюмируя, могу сказать, что роман всё-таки не так плох, как я описываю – ибо я всё-таки ждал большего. В целом его можно рекомендовать, но обязательно – только с первой частью. И да, я всё же надеюсь, что третья часть вернёт планку качества на прежний уровень, а некоторые вопросы мироустройства будут всё-таки подчиняться логике существующего мира. И да, я по-прежнему мечтаю когда-нибудь написать «вбоквелл» по этой вселенной – планета Земля большая, а апокалипсис затронул её всю.
Так что, приятного вам чтения, друзья!
