Его называют новым Максимом Горьким, но я не буду столь громок. Да, он пишет великолепно, и Горький несомненно гордился был своим земляком-литератором. Но зачем нам второй кто-то? Прилепин – есть Прилепин, он сам по себе.

Он пишет так, как, наверное, мало кто сейчас, хотя каждый пятый – писатель. Он – громадина стиля и кузнец метафор, он невероятно точно прописывает каждую деталь, от чего картина в голове рисуется совершенно точно и без всяких недомолвок. Прилепин, как сегодня говорят, умеет в характер, в психологию персонажа, ловит едва заметные штрихи в облике и поведении, от чего каждый из них становится объёмен с первого появления и остаётся таким до последних строк.

В этой книге, как не трудно догадаться, Захар вывел своих соратников, соратников на тот момент – нацболов. Они легко угадываются по всем внешним признакам, разве что называются по-другому. Главный герой, похоже, образ собирательный, хотя чрезмерно живой – в нём вообще угадывается суть настроений молодёжи того периода, молодёжи, не желающей работать и жить в этой системе, но весьма желающей справедливости, и от того мечущейся из огня да в полымя. В Матвее весьма неиллюзорно вырисовывается Эдуард Лимонов – и по внешности (короткое незастёгнутое пальто, серые пальцы), и по манере разговора. В Олеге, кажется, Прилепин частью изобразил самого себя. Так же автор, что мне особо понравилось, как нельзя точно даёт определение русскому либерализму: «…идея стяжательства и ростовщичества, замешанная с пресловутой свободой выбора, от которой, впрочем, вы легко отказываетесь во имя сохранения, так сказать, экономической составляющей либеральной идеи».

Но и нацбольшевизм здесь очевиден, и очевиден как есть в жизни. Они хотят социализма, но хотят для одной нации, понимая её в мелкобуржуазном смысле. Протагонист говорит об этом в открытую: «Мне, Лёва, предельно ясно, что мы – красно-коричневая партия». И в этом они проигрывают, потому что национал-социализм, какой бы он ни был, в большей степени социализм, или в большей степени национализм, национализмом остаётся. Социализм для единственной нации оборачивается трагедией, всегда. И здесь, когда партия не даёт ничего кроме лозунга, никаких экономических требований, она проигрывает. В начале романа есть момент, когда однорукий ветеран афганской войны спрашивает: что вы можете мне предложить? Вот – яркий момент, момент истины для «Союз спасения»: они для народа или ради лозунга? Но то ли посчитав его неграмотным, то ли сами не зная, что ответить, «союзники» игнорируют его. И в этом – вся суть.

Роман закономерно и ожидаемо заканчивается трагедией. Кульминация, в которой писатель ещё раз проявил себя мастером, обнажает кровавые противоречия современного жизнеустройства. Льётся кровь, но противоречия не разрешаются.

Потому что национализм, каким бы он не был, лишь усугубляет их.

А вы бы хотели жить вечно, или того хуже – вечно воевать? Знаете ли, когда объявят воинскую повинность, вас не спросят – потому что вас призовут, наденут на вас консервную банку и отправят за тридевять световых земель – защищать непонятно что и воевать непонятно с кем.

Да, такова реальность романа «Бесконечная война». Книга – страшная, это вам не какой-то ужастик, где натужившись, писатели рождают карикатурные страхи. Книги про войну всегда страшны по-настоящему, потому что происходящее – рядом и всегда с возможностью воплощения в реальность, даже если это книга фантастическая.

Вообще, война у Холдемана, хоть и страшная, но довольно странная. Растянутая на тысячу земных лет, ради уничтожения противника, который даже не известно – виноват ли? Да и непонятно – как осуществлять оперативное руководство из ставки, если конечный пункт будет достигнут через триста лет, а столкновения крейсеров происходят на таких скоростях, что в реальности битва длиться десятилетиями. Автор пишет, что войны требовала земная экономика, но в реальности капитализма война – это средство достижения новых рынков сбыта или территорий с ресурсами, а с такими технологиями описанная война – это просто выброс денег, которые, как известно, всегда можно положить себе в карман, а потом с великим удовольствием протанцевать.

Кроме прочего, Холдеман весьма скуп на эмоции, зато весьма подробен в технических деталях и подробных описаниях битв, отчего чтение становится быстрым, но никакого послевкусия не остаётся. У книги есть продолжение, но на него как-то не тянет, а космической оперой, видимо, я пресытился достаточно хорошо.

В общем, лёгкого чтения вам, если решите осилить этот роман!

Наша страна неуклонно катиться к фашизму – это закономерный и конечный этап развития любой капиталистической страны. И явным отголоском коричневых тенденций в нашем социуме являются книги, остро эту проблему обозначающие. «Выбраковка» – одна из таких.

Собственно, этого слова – «фашизм» – Дивов нисколько не пугается. Он сначала косвенно даёт обозначение политического строя, описанного в книге, через реплики героев, употребляющих термины «фашизм» и «гестапо» в уничижительно-оскорбительном ключе, а в конце романа, ничуть не стесняясь, употребляет его в тексте от автора. Не знаю, насколько Дивов владеет истматом, но политсистема описана весьма близко к димитровскому определению фашизма. Конечно, автор не избежал клюквы, зачем-то насовав аллюзий к СССР – вместо Советского Союза у него Славянский Союз, вместо ГУЛАГ – ГУЛАК, и мне хочется задать ему вопрос: а самому-то не противно? Каждый раз, когда я вижу подобные вещи, хочется вымыть руки по самые плечи и больше не прикасаться к тексту, но история Пэ Гусева была уж весьма интересна. Наверное, Дивов по недомыслию, или в силу пропитанности антисоветской пропагандой, ставит знак тождества между социализмом и фашизмом, бросая тень на krovavye bolsheviks, но бытие определяет сознание – и вот уже шовинистический призыв «у нерусских не покупаем» становится не просто политическим лозунгом, а методом конкурентной борьбы: я просто напомню, что в описанном мире средства производства остаются в частных руках.

Протагонист тут, конечно, весьма интересный. Почему-то в голове рисуется внешность, похожая на самого Дивова. Видимо, это от того, что ничего другого я у Олега Игоревича просто не читал. Но в попытке дать герою подноготную автор явно переборщил – тут сразу не одна, а четыре подноготных, и пойди узнай, которую из них протагонист придумал для красного словца, а которая – правдивая. В выбраковку товарищей по оружию верится слабо. Конфликт у бомже-стойбища, мне кажется, притянут за уши – вы же всё равно собрались их браковать, так в чём проблема? Почему вы не можете замять инцидент с употреблением веществ? Это же ваш товарищ, почему вы его бракуете? Абсолютная честность? Да ладно… Отсюда – и конфликт на дороге со вторым ведомым тоже весьма неубедителен. Или выбраковка основана только на выстрелах из шприцемётов? Тогда почему не забракованным остался Валюшок? А в конце ещё выясняется, что история Павла Птицына – тоже выдумка, с большой долей вероятности. В общем, пока герой находится «здесь» – он смотрится хорошо, как только начинаются воспоминания – полный швах.

Да и по структуре остались вопросы. «Выбраковка» – это книга в книге, но какую цель преследует данный способ представления информации, я так и не уловил. Это некоторым образом отсылает к «1984», где английский автор приводит громадину технического текста после завершения романа. Уж не знаю, специально или просто так получилось, но, как и у Оруэлла, это смотрится весьма притянуто. Но там Дивов полностью расписывается в своей предвзятости к большевикам, уверяя что в тридцатых они предали идеи коммунизма – и поди угадай, согласен ли Дивов с неизвестным фашистским автором или Дивов пишет так нарочно, но я склонен согласится с первым вариантом. Ну, а штурм Кремля силами центрального отделения АСБ выглядит как большой рояль, но только не в кустах, а на Красной площади. Олег Игоревич, вы серьёзно? Да и спасение Пэ в самый последний момент в лучших традициях Боллливуда тоже вызывает сомнения. Собственно, а зачем Пэ нужен был заговорщикам? Узнать, кто автор «птички»? А какой в этом практический смысл? И что, у граждан, пленивших Гусева, не было доступа к «сывороткам правды»? Ну, по мелочи ещё можно упомянуть множество «разговоров о холодильниках», которыми Дивов изрядно снабдил Гусева в первой половине романа, когда Пэ объяснял Валюшку основы мироустройства – возникает ощущение, что Валюшок словно с луны свалился, и до этого жил не в Москве, а якутской деревне на крайнем севере.

Но, несмотря на все недостатки, роман читается весьма хорошо и выглядит весьма увлекательным. На самом деле, многие из явлений, описанных в романе, или сбудутся, или уже сбылись – взять хотя бы сигаретные пачки с устрашающими картинками. Я бы поставил эту книгу в один ряд с «Черным знаменем» Казакова – в обоих романах торжество воинствующего фашизма предстаёт не сказочкой, а вполне себе обыденностью, которую мы с вами вряд ли сможем рассмотреть за бытовухой, когда пылесосим квартиру или готовим ужин. Но если в «Чёрном знамени» перед нами стоит альтернатива коммунизму, причём не абстрактная, а вполне реальная – ведь национализм уже тогда был одной из главных идей в «белой» среде, то в «Выбраковке» мы видим даже не будущее, мы видим настоящее.

«Выбраковку» читать стоит. Чтобы понять куда мы идём.

Вы вполне можете не знать, кто такой товарищ Артём – «в миру» Фёдор Сергеев, и вы вполне можете не знать, что после гибели тов. Артёма его сына, Артёма Фёдоровича Сергеева, воспитывал Иосиф Сталин. Но вы вполне можете прочитать эту книгу, составленную из интервью с Артёмом Фёдоровичем.

Книга была написана и издана незадолго до смерти Сергеева, в две тысячи шестом году. Прочитать её стоит хотя бы для того, чтоб раз и развеять в своей голове нелицеприятные мифы о Сталине. Вождь – если для вас уместно такое имя – предстаёт в нём не как тиран, которым он никогда не был, а как человек. В первую очередь – ответственный, глубоко эрудированный руководитель с развитой логикой и природным даром к пониманию человеческой психологии. Но в тоже время он предстаёт в этой книге и как человек – скромный и не притязательный в быту, со своими слабостями и чертами характера.

Книга будет интересна всем, кто любит историю, а не клюквенные мифы. Конечно, она не может являться доказательством чего-либо, так как любые воспоминания есть нарратив, но в «Беседах» много упоминаний об имевших место исторических фактах, а их, как известно, всегда можно проверить. В общем, книгу однозначно рекомендую – в ней ни толики пропаганды, только скромная правда о великом человеке.

Война забирает всех без разбора, а после себя оставляет искалеченные души. Война христиан-ортодоксов с исламистами – как мясорубка душ, в которой одним предстоит стать пушечным мясом, а другим – настоящими мужчинами.

«Ангел бездны» — ещё одна книга, в которой апокалипсис – явление повседневное и обыденное. Ад позиционной войны, ужасы репрессивного аппарата без всякого социализма, разгул бандитизма, и подпольная экономика, работающая на удовлетворение человеческих похотей – всё это прямо здесь и сейчас, укрыто завесой праведности, которую только тронь – и сразу завоняет свальным грехом власть- и деньгоимущих, оргиями праведников, и послышится свист пуль малолетних бандитов-подонков.

В центре внимания – многолетняя позиционная война, затянувшаяся до предела, проложившая свой фронт по восточной Европе от Чёрного до Балтийского моря. С востока прут орды исламистов, с запада их сдерживают орды – да, именно орды – христианских праведников. Война, где казусом белли послужило одиннадцатое сентября две тысячи первого года. Но кому война, а кому и мать родная: мало того, что с войны открыто имеет маржу США («Меня прислали сюда, чтобы продать вакуумные бомбы и прочие взрывчатые вещества легионам архангела Михаила», «Ваш престол, Жан де ла Валетта, пляшет под дудку Пентагона»), так ещё и чёрная экономика стрижёт купоны во всю: и организацией секс-вечеринок для бедных и для богатых, и вывозом мусульман на сторону исламистов, и просто приторговывая продовольствием и бензинчиком из-под полы. Бордаж не стесняясь обличает капитализм в развязывании войн («…короче, мы вернёмся к старым добрым истокам капитализма», «…бездарей, которые, сидя в своём Брюсселе…пировали на наши бабки»), но не даёт способов перехода на новую ступень развития.

В крупной технике Бордаж хорош. В романе – две сюжетных линии, одна полностью посвящена протагонистам, у второй главных героев нет. Точнее даже не так, у неё нет единых главных героев – вторая линия состоит из глав-рассказов, причём главный герой предыдущей главы для следующей является второстепенным. В кульминации, как и положено, линии сходятся в одной временной и пространственной точке.

Но вот в мелкой технике автор как-то подкачал. Он то выдаст бесподобнейшую метафору, от которой ты весь содрогаешься профессиональной завистью, то просто распишется в собственном писательском бессилии («Вся эта милая компания источала не поддающиеся описанию запахи»). Да и персонажи разговаривают одинаково – слава богу, это хоть похоже на разговоры людей, а не на цитаты из энциклопедии. К этому я бы ещё добавил огромное количество роялей в кустах, которые сыплются на героев как манна небесная, да порой они и сами выкаблучивают такое, что становятся ролями для самих себя. Но тем не менее героям хочется сопереживать, потому что один из них – пацан с бушующими гормонами, бьющийся о невидимую стену эротического бойкота – кто из нас не был в том возрасте? А второй протагонист – весьма сексапильная нимфетка, которая дразнит пацана что есть мочи. А ещё автор строит повествование так, что первый неотделим от второго, и когда герои добиваются своего: один становится мужчиной – во всех смыслах – пройдя через смерть, погони, драки, и потерю девственности среди чужих надгробий и неотёсанных гробов, а вторая героиня погибает у него на глазах, хочется стереть себе память и прочитать роман ещё раз.

Надо так же отметить, что роман снабжён множеством физиологических подробностей, описаниями без стеснения, а также большим набором половых извращений, от «party bear» с инвалидами до инцестов различного рода – видимо Бордаж тот ещё эротоман, даже больший, чем ваш покорный слуга. Как и положено, книга снабжена табличкой «18+», но мы-то с вами знаем, что именно это и привлекает особ, которым восемнадцати ещё нет.

В общем, книга хоть и не шедевр, но весьма увлекательна, а людям, багровеющим в душе – тем более. Роман, несмотря на объём, держит от начала и до самого конца, и даже – что бывает очень редко, тянет прочитать его заново.